Ваганты - Встреча

Лучшие онлайн-игры

— Отрок Иоанн! Опять ты задумался о мирском, не о божественном! — Голос монастырского учителя гремел как военная труба. Он занес палку над головой подростка. Иоанн втянул голову в худые плечи, ожидая удара... и проснулся.

Сквозь ветви дуба, под которым он провел ночь, пробивались лучи солнца. Очень хотелось есть, но сердце пело и ликовало: «Свободен! Наконец свободен! Как здорово, что он сбежал из монастырской школы. Прощайте, бесконечные молитвы, розги, противный страх перед учителем. То-то рассвирепеет наставник-монах, когда не увидит своего лучшего ученика!» — Иоанн даже засмеялся от радости. Он сладко потянулся и вскочил на ноги. Вскоре Иоанн вышел на дорогу, которая вела на юг Англии, туда, где через пролив Кале можно было переправиться на другой берег — во Францию.

Иоанн слышал от школяров, побывавших на континенте, что во Франции, да и в других странах Европы набирают силу города. Они добиваются больших вольностей, избавляются от власти епископов и сеньоров. И городские школы, которых с каждым годом становится все больше, отличаются от монастырских. Они не зависят от церкви.

В такт шагам юноша повторял названия «семи свободных искусств»: грамматика, риторика, диалектика. арифметика, геометрия, музыка, астрономия. Они звучали таинственно и обещающе. Он обязательно изучит их, а потом овладеет и вершиной мудрости, наукой наук — философией.

Размеренное течение его мыслей внезапно было нарушено.

— Эй, парень, постой! — окликнул Иоанна высокий черноволосый юноша в накинутом, несмотря на теплый день, суконном плаще.

Иоанн остановился. А незнакомец подождал, приветливо улыбаясь:

— Куда путь держишь? Может, нам в одну сторону?

В веселых глазах юноши было что-то необъяснимо притягательное, и Иоанн не стал осторожничать.

— Иду в Дувр. Хочу попасть во Францию. А зовут меня Иоанн.

— Вот так штука! Я тоже Иоанн. Значит, будем Иоанн-большой и Иоанн-меньшой. Тебе ведь лет шестнадцать, а мне уже девятнадцать. Я тоже хочу вернуться во Францию, там я уже побывал года два назад. Ездил с купцами, а потом учился в Париже. А в Англию попал, потому что хотел посмотреть вашу школу в Солсбери, о которой слухи дошли и на континент. Вообще я люблю бродить по свету, ведь я вагант.

— Вагант? — переспросил Иоанн-меньшой с волнением. Он вспомнил, что монастырский учитель ругал вагантов, называл их бесовским отродьем, объедалами, опивалами и насмешниками.

— Вагант. — С гордостью сказал Иоанн-большой. — Ты, наверное, и слова-то такого не слыхал. Ведь здесь, в Англии, еще нет своих вагантов. Редко птица, вроде меня, сюда залетает.

— Слыхал. Вагант — значит «бродячий». Слово это происходит от латинского глагола «вагари»— бродить. У нас в монастырской школе про вагантов говорили, что они не почитают католическую церковь. Правда ли это?

— Конечно, ваганты с церковью не в ладу,— усмехнулся Иоанн-большой. — Не зря в одной нашей песне поется: «Храм господень стал вертепом, всяк служитель есть грабитель...» Ты и сам, наверное, знаешь, как священники любят подношения. Поистине, «без подарка он тоскует, а с подарком он ликует, разоряет, возвышает, одаряет, сокрушает...»

— Метко сказано!

— А как же иначе. Мы, ваганты,— странствующие школяры, веселое и бесстрашное племя, не желаем подчиняться лицемерным наставлениям священников. Идем мы из страны в страну, из города в город. Ищем учителей получше, жизни повольготней, собираем знания по школам, как пчелы свой мед по цветам. Среди вагантов можно встретить и сына рыцаря, и парня из купеческой семьи, вроде меня, но больше бывших клириков (низших служителей церкви — авт.), которые сбежали из монастырей. Много и горожан. Впрочем, нас мало интересует, кто чей сын. Мы оторвались от своих семей, от родных мест. Говорим на всех языках Европы, но наш общий и любимый язык — латынь. Она не знает границ. Ее понимают образованные люди и во Франции, и в Англии, и в Германии, и в Италии — словом, повсюду. И свои стихи мы слагаем на латыни, а за образец часто берем античных поэтов. — Немного помолчав, он добавил: — Ученые разговоры — это хорошо, но и поесть не мешало бы. А то я уже начинаю завидовать собаке, грызущей кость на околице.

Дальше